«Скандализация». Версии свержения Виктора Момотова с судебного Олимпа: палачи и жертвы

Виктор Момотов. Фото Петр Кассин / Коммерсантъ. За эту осень судебная система РФ пережила такую встряску, какой не знала даже в процессе распада СССР в 1991 году. Тогда Вячеслав Лебедев сохранил пост в Верховном суде России, председателем которого он был назначен в июле 1989 года и оставался до самой кончины в феврале 2024-го. А спустя еще полтора года после его смерти под жестокий удар попал Виктор Момотов — председатель Совета судей, на всех конференциях и съездах сидевший рядом с Лебедевым в президиуме и вообще, судя по всему, человек к нему близкий и доверенный. Лет шесть назад Момотов назвал критику решений судов со стороны журналистов «скандализацией правосудия». Но настоящая «скандализация» случилась только теперь, когда в Останкинском суде по делу судьи Виктора Момотова и его друга бизнесмена Андрея Марченко генпрокуратура обнародовала сведения о принадлежащей якобы им обоим сети отелей Marton как чуть ли не о публичных домах. Казалось бы, бывший генпрокурор Игорь Краснов, по чьему поручению был предъявлен этот иск, не был заинтересован в подрыве репутации той самой судебной системы, которую ему предстояло возглавить. Что заставило его пожертвовать имиджем новых коллег? Для ответа на этот вопрос нам придется обратиться к подробностям трудовой биографии Момотова, а с другой стороны — к обстоятельствам неожиданного назначения Краснова председателем Верховного суда. Жертва Окончив юридический факультет Кубанского государственного университета в 1988 году, Момотов в 1997-м защитил кандидатскую диссертацию на тему «Берестяные грамоты — источник познания русского права XI–XV веков», а затем в 2003-м и докторскую о «формировании русского средневекового права». Он стал профессором, затем завкафедрой, а потом и деканом юрфака КубГУ, и, по словам учившихся у него в те годы студентов, был на факультете весьма популярен. А в 2010 году кандидатура историка права из Краснодара была представлена президентом Совету Федерации на должность судьи Верховного суда РФ. Этому предшествовала непубличная, но решающая работа «Комиссии по предварительному рассмотрению вопросов назначения судей и прекращения их полномочий» в администрации президента. „ Учитывая, что от судейской работы кандидат до тех пор был далек, лишь один человек мог убедить эту комиссию в целесообразности такого назначения: входивший в нее председатель ВС РФ Вячеслав Лебедев. В свою очередь, лишь один человек мог познакомить Момотова с Лебедевым и предложить последнему такую нестандартную комбинацию — это в то время председатель Краснодарского краевого суда Александр Чернов. Он был близок к Лебедеву, любившему отдыхать на курортах Краснодарского края, но ему надо было убедить в целесообразности смены работы еще и самого Момотова, который вряд ли особенно рвался расстаться с позицией декана юрфака КубГУ ради одного только переезда в Москву. Вячеслав Лебедев и Виктор Момотов много лет работали бок о бок. Фото: Иван Водопьянов / Коммерсантъ. Выступая в Останкинском суде с «антикоррупционным иском» против Момотова и Марченко, представитель генпрокуратуры сообщил, что первый земельный участок под будущий отель Marton в Ростове был предоставлен «ответчикам» тогда же, в 2010 году. Но в то время Момотов еще только переходил в судебную систему и не обладал в ней весом, тем более в Ростове. Не исключено, что его сближение с Марченко могло послужить аргументом, чтобы убедить Момотова перейти на работу в Верховный суд. В неформальном договоре с Марченко под гарантии Чернова, вероятно, могли быть оговорены соответствующие условия, но судя по только что удовлетворенному иску, это была единственная связь Момотова «с бизнесом». В Верховном суде эксперт по берестяным грамотам тоже быстро сделал впечатляющую карьеру. В 2013 году он был избран на должность секретаря пленума ВС, то есть готовил материалы и постановления пленума, которые теоретически обладают обязательной силой для судей по конкретным делам, но нередко ими просто игнорируются. На должность председателя Совета судей он был избран в 2016 году, а в разрешении конкретных дел практически не участвовал — его представительские функции не оставляли ему на это ни времени, ни желания. Насколько влиятельным он был на своих постах? Об этом сложно судить, так как Верховный суд, как и вся судебная система в целом, лишь декларирует открытость (чем занимается все тот же Совет судей), а на деле важнейшие и в первую очередь кадровые вопросы решаются в кулуарах. Влиятельность Момотова как председателя Совета судей определялась его близостью к Лебедеву, но он не мог позволить себе зайти к нему или к кому-то из его замов по конкретному делу — ну разве что один раз и в самом крайнем случае. То есть, представляя судейский корпус России внутри страны и за рубежом, Момотов оставался фигурой скорее символической. Довольно добродушный и открытый по своему характеру (мне приходилось пить с ним чай в его роскошном кабинете на Поварской), Момотов после смерти Лебедева и сменившей его Ирины Подносовой скорее всего просто попал под раздачу. Виктор Момотов и Андрей Марченко — сразу после того, как Момотов в 2010 году стал судьей Верховного суда. Фото: из личных архивов. «Палач» Гражданский иск об обращении в собственность государства сети отелей Marton (около 100 земельных участков и объектов недвижимости общей стоимостью порядка 9 млрд руб.) Останкинский районный суд Москвы (выбор этого суда никто внятно не объяснил) рассмотрел в режиме откровенного и даже показательного произвола. Иск был заявлен на основании закона «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» (No 230-ФЗ от 03.12.2012), который устанавливает строгую процедуру проведения соответствующих проверок, оговаривает возможность представления пояснений и документов лицами, чьи расходы вызвали вопросы. Но Момотов узнал, что не только проверка в отношении него уже завершена, но и иск на основании нее уже подан в Останкинский суд, только в самый день его регистрации. „ Сложный в теории иск рассмотрели за три заседания, в ходе которых прокуратура не указала и не доказала, какая часть собственности юридически и фактически принадлежит Марченко, а какая Момотову. Суд проигнорировал заявление Момотова о госпитализации, фактически лишив его возможности участвовать в допросе Марченко и некоего секретного свидетеля (в Гражданском процессуальном кодексе такого института вообще-то нет). Марченко, который, видимо, рассчитывал на какие-то послабления в обмен на нужные показания, тем не менее сообщил, что лишь выплачивал Момотову не столь значительную сумму ежемесячно за «крышу», но ничего не рассказал о его доле в отельном бизнесе. Были допущены и другие грубые нарушения прав ответчиков, о чем мы подробно писали на сайте «Новой» 11 и 15 октября. Атака на судью между тем велась прокурорами, то есть обе стороны схватки отлично знали закон и понимали, где именно и как он мог быть нарушен. Кому же был адресован сигнал, что так тоже можно? И почему генпрокурор Краснов, откровенно стоявший за этим иском, не позволил председателю Совета судей, раз уж он ему так не нравился, просто по-тихому уйти в отставку? Вакансия на должность председателя Верховного суда открылась в конце июля 2025 года в связи со смертью недолго занимавшей ее однокурсницы президента Ирины Подносовой. Но, как сообщалось в некрологах, она долго и тяжело болела, так что аппаратная конкуренция между претендентами на ее пост началась раньше. „ Момотов мог стать одним из кандидатов и, как рассказали мне источники, близкие к Верховному суду, он даже неосторожно обнаружил такое желание или допустил какой-то намек, который мог быть так понят. В «дружном коллективе» Верховного суда этого было достаточно. У органов ФСБ, курирующих судебную систему, досье есть на каждого. История с Марченко и его сетью отелей, видимо, начала развиваться параллельно, хотя при других обстоятельствах участие в ней Момотова могло и не всплыть. Об «антикоррупционном иске» (мы ставим здесь кавычки, так как в законе такой конструкции нет) генпрокуратура сообщила 23 сентября, Марченко был взят под стражу по делу о мошенничестве 30 сентября, а 8 октября он уже давал показания в Останкинском суде по видеосвязи из СИЗО в Краснодаре. Обыск у Андрея Марченко. Скриншот с видео. Если верить аналитикам юридической фирмы NSP, которые насчитали более 100 исков о национализации имущества, поданных по различным основаниям в районные и арбитражные суды разных регионов, иск к Марченко‒Момотову можно считать уже сто первым. При обсуждении назначения Игоря Краснова председателем Верховного суда в СМИ и соцсетях доминировала версия, по которой президент решил ослабить прокуратуру — она-де приобрела слишком большой вес за счет этих участившихся исков о «национализации». Мне представляется, что цель нового назначения Краснова, зарекомендовавшего себя как «чистильщик», была не в ослаблении прокурорского ведомства, а в реорганизации ведомства судебного. Судейская «вертикаль» функционирует без сбоев только по делам с политической подоплекой, но есть и другой вид дел, в которых присутствует особый интерес, — коррупционного и рейдерского свойства. „ Тут многие председатели судов и судьи отбились от рук: стали позволять себе выносить решения, выгодные им самим и «заказчикам», не оглядываясь на кураторов из ФСБ, а в наиболее значительных делах и на администрацию президента. Бывший генпрокурор Краснов призван устранить этот «непорядок». Стремительное свержение Момотова сразу показало всем игрокам системы, кто теперь в их доме хозяин и с кем надо согласовывать решения. Знаток берестяных грамот стал для этого идеальной жертвой. С одной стороны, его устранение из системы не затронет настоящие пищевые цепочки, которые проходят в обход него и замыкаются чаще всего даже не на судьях, а на сотрудниках аппарата судов — «решалах». С другой стороны, уровень «скандализации» обеспечивает усвоение урока всеми, как говорится, заинтересованными лицами. Игорь Краснов. Фото: Дмитрий Азаров / Коммерсантъ. Перспективы Еще один иск: об изъятии земельных участков, домов и квартир на общую сумму в 13 млрд руб. у уже знакомого нам бывшего председателя Краснодарского краевого суда Александра Чернова и его близких родственников был удовлетворен Красногорским городским судом в конце августа 2025 года. На последнем заседании Чернов признал претензии прокуратуры законными и выразил готовность передать спорное имущество государству, «чтобы помочь ему в тяжелой экономической ситуации» Чернов, тихо вышедший в отставку в 2019 году не без влияния известных скандалов с его замом — судьей Хахалевой, — возглавлял Краснодарский краевой суд почти так же долго, как Лебедев Верховный: с 1994 года. В отличие от добродушного Момотова, обладавшего лишь символическим весом и капиталом, напоказ дружелюбный, а на самом деле очень жесткий Чернов у себя в крае (и шире — на Юге России) обладал широчайшими связями и возможностями, которые часто использовал без оглядки на кого бы то ни было. Однако вплоть до смерти Лебедева тронуть его никто не решался. Менее масштабный «казус Момотова» возник как ответвление от «казуса Чернова» — притом что ни в том, ни в другом случае уголовные дела против судей не возбуждались, ведь для этого с них пришлось бы снять статус неприкосновенности (мы узнали бы о согласии на это из пресс-релизов Высшей квалификационной коллегии судей — ВККС). Вместе с тем уже обнародованная по ходу рассмотрения «антикоррупционных исков» информация свидетельствует о наличии признаков составов преступлений в первую очередь в отношении Чернова. Александр Чернов. Фото: Арбитражный суд Краснодарского края. При новом председателе Верховного суда согласие на возбуждение уголовных дел ВККС против Чернова и Момотова, несомненно, дала бы. Но их и не возбудить вроде уже неприлично, и расследовать страшновато. В таких уголовных делах о коррупции нужны доказательства совсем другого уровня убедительности, чем те, которые были представлены при рассмотрении гражданских исков. „ Закрепление таких доказательств может обернуться отменой прежних судебных решений, касающихся в первую очередь собственности на «золотые» кубанские земли и участки курортного побережья. А это может спровоцировать целую революцию на Юге России со всеми сопутствующими ей эксцессами. Чернов, обладающий сейчас статусом судьи в отставке, после смерти Лебедева (пусть земля ему будет пухом) ориентируется в тайных пружинах судебной системы лучше всех. Под давлением уголовного дела он мог бы много чего рассказать публично, но это была бы такая «скандализация», по сравнению с которой нынешнее дело Момотова‒Марченко показалось бы скучным постановочным спектаклем. Этот материал вышел в тринадцатом номере «Новая газета. Журнал». Купить его можно в онлайн-магазине наших партнеров.